Я все подготовил заранее. Они пришли, где-то без двадцати десять, что ли, меня привели. Зажигается этот экран. Судья говорит: "Здравствуйте. Представьтесь"... Как положено, начинает всегда с этого.
Я сказал то, что я подготовил заранее. То, что я говорю всегда, ты знаешь. Я сказал буквально следующее: "Ваш так называемый суд я не признаю, во-первых. Во-вторых, то, что вы сейчас делаете, называется соучастием в политических репрессиях. В-третьих, разговаривать с вами мне не о чем. И я сел.
После этого она говорит: "Ну, хорошо. Вот, значит, такой вопрос обсуждается. Адвокат Качанов сказал, что он прибывает поездом в 10:47 или в 11:47. И вопрос в том, чтобы перенести или сегодня на позже днем, или на другой день. Какие мнения?
Я говорю: "Я считаю, надо перенести на другой день".
Она: "Ну, почему? Вот ведь он же приедет, можно в четыре продолжить".
Я: "Я считаю, что нужно перенести. Я мнение свое высказал".
Но эти, конечно, решили, что надо сегодня. И, конечно, мнение большинства победило. Я тут же вышел. Слава богу, заперто не было. Сказал: "Все, давайте везите меня обратно. На четыре перенесли". Думаю, ну все, сейчас вернут и сразу обратно повезут. Ладно, думаю, пообедаю, посижу там...
Если бы мне вчера вечером сказали Тамара и Вера, что они уже за неделю знали, что суд будет перенесен на четыре! То есть, вы все знали, а я-то не знал. Мне-то никто ничего не сообщил. И даже извещений новых они никаких не рассылали о том, что "суд" перенесен на четыре. Я бы получил, я бы хоть знал. А так я первый раз об этом услышал.
Вдруг, где-то в полпервого или даже чуть раньше, открывается дверь, стоит этот вертухай и говорит: "Пойдемте!" Я спрашиваю: "Куда?" — На свиданку пойдемте, приехали к вам. — Надо же! Нифига себе! Все сразу, в один день!.. То нифига, а то все сразу. Иду. Спрашиваю: "Сколько времени?" Он говорит: "Полпервого".
Пока привели, пока я там сидел, пока их запустили — это уже было почти полвторого. Уже когда полпервого выводили, я понял, что я не успею до четырех. И я сразу понял, что они придут ко мне на свиданку и будут говорить "пойдемте, вас ждет суд", и я скажу "нет, я не пойду". Я сразу понял, что я откажусь. И как только Вера пришла, я тут же ей сказал: "Вы знаете, имейте в виду, что придут выдергивать обязательно..."
— А Вера одна была?
— Ну, вот с этой Тамарой. Ты ее знаешь, видел?
— Сегодня.
— Сегодня только? Она к матери моей ходила помогать... Я-то ее первый раз видел.
Короче говоря, так и есть. Где-то уже в четыре-двадцать, если не больше, приходят... А нет, сначала чуть раньше есть там такой "свиданщик" — мужик такой, офицер, который заведует всей свиданкой, вот этим КДСом — он сначала приходит с этой трубкой, внутренней телефонной: "Вас там ждут, значит, на суде". Я говорю: "Нет, я не пойду!" Так четко ему сказал. Еще минут через десять приходит Баяндин. Начальник оперотдела Баяндин. Оперотдела вот этого лагеря. С видеокамерой сразу же. Он говорит: "Вот, вас ждут на суд. Вы пойдете?" Я говорю: "Нет, я не пойду". — Всё, — говорит, — не пойдете? — Всё, я не пойду! Я адвокату своему доверяю вести дело. Всё. Он говорит: "Да там всего полчаса, а потом вы вернетесь сюда". Я говорю: "Нет, нет, нет. Я не маленький мальчик уже. Я пожил в этой стране. Потом скажут "все, время истекло, свиданка закрылась, все ушли, все-все-все..." Выйди только отсюда — потом хрен пустят! Никаких перерывов.
Короче говоря, вот так. Я отказался. Слава богу, здесь насилия они не применяют. Волоком они не тащат. Отказываешься — всё. Последний раз, когда мне вот эти 15 суток выносили 30 сентября, я реализовал свое решение, принятое еще в июле (потому что в июле тут у меня был такой инцидент, я по-моему, рассказывал, а, нет, не рассказывал, вы же не были с того времени)... Короче, я тут с одним вертухаем сцепился, и пару раз мы с ним так "кусались" во время подъема он что-то там докладывал (у него личная неприязнь ко мне). И я по этому поводу сидел и нервничал, думал: "Вот, они нашли повод — опять начнут мне сутки вешать. Опять докапываться будут..." И, понимаешь, один раз навесят, и опять пойдет постоянно, опять чередой пойдет. Лиха беда начало. И вот тогда, знаешь, бывает, живешь-живешь, и вдруг на тебя снисходит что-то, будто на новую ступень переходишь, поднимаешься... И вот тут на меня снизошло это решение, и я понял, что сколько я буду еще в этом лагере находиться, на эти "крестины" я больше ходить не буду. Буду говорить: "Нет, не пойду. Из камеры не выйду!"
Тогда, в июле, они меня не дернули. Все обошлось. А вот сейчас, когда он пришел этот Безукладников, сначала еще какой-то мусор заглянул — "на комиссию готовьтесь". Я говорю: "Все, нет, я не пойду". Когда они услышали, что я не пойду, — этот мусор там передал, — уже сам Безукладников с камерой приходит: "Вы как? Вы отказываетесь?" — Да, — говорю, — я отказываюсь, я не пойду. Всё! Идите отсюда!.. И я не пошел.
— Безукладников, чтобы было понятно, это кто?
— Безукладников — это начальник ШИЗО, ЕПКТ, СУСов, всех строгих условий содержания и всех камерных систем. Всех наиболее "тяжелых" зеков.
— Он был на "суде".
— Да, я знаю. Я тоже его там видел. Там официально объявили, что присутствует представитель администрации Безукладников. Зовут его, если не ошибаюсь, Георгий Александрович, если инициалы нужны. "Саныч" его здесь называют.
Короче говоря, тогда я не пошел. Слава богу, волоком меня тащить не стали. То есть, понятно, что это тоже само по себе нарушение — не ходить по вызову администрации. В правилах это написано. Но за те же деньги удовольствие вдвое больше! Все равно же что так "пятнашка", что так. Понимаешь? Пошел, не пошел — все равно одно и то же. А так я хотя бы не пошел, и немножко их обломал. Они этого не ожидали, наверное. А я доставил себе массу удовольствия.
Вот таким образом вчера обстояло.
Я еще что хотел зафиксировать: что писем не получал я с 29 сентября вообще никаких. А, нет, я получил из-за границы два письма! Открытку и письмо. Это идет через оперотдел, их оперативники приносят. Там по доверенности... А вот все, что из Москвы и по России — не несут и все! Безукладникову раз говорил и сейчас только что сказал. Баяндину я вчера сказал, что вы принесите все-таки, доставьте мне письма. Ничего. Абсолютно начхать. Прессу я не получаю с 21 сентября! Ни газету, ни журнал, ничего не несут. Не несут, и все. Жду — нету ничего... Так они исполняют свои обязанности.
